Путь, изобилующий светом

В России Петропавловских монастырей, имеющих историю, которая корнями бы уходила в века минувшие, единицы. Один находится в Елецкой епархии Липецкой митрополии – Петропавловский мужской монастырь Раненбургская пустынь. Второй – в Брянске, и в начале нынешнего века он был возобновлен как женская обитель. Третий – в древнем городе Юрьев-Польский на Владимирской земле. О трудном процессе его возрождения редакция Монастырского вестника беседовала с настоятельницей обители игуменией Серафимой.

Начинали с нуля

Матушка, когда подъезжаешь к монастырю, перед глазами встает несколько необычная картина: забором из серого профнастила огорожена монастырская территория, где виднеются деревянные домики современной постройки. Вне ограды обители – каменная церковь, судя по всему, на стадии реставрации. Чуть поодаль – величественная колокольня, при взгляде на которую сердце сжимается: такая святыня, такая красота – и в разрухе!

А недалеко от пятиярусной колокольни стоят в полной разрухе собор в честь первоверховных апостолов Петра и Павла и Успенский храм, в которых когда-то совершались монастырские службы. Слава Богу, к нынешнему времени многие российские монастыри прочно встали на ноги, подняв за два или три десятилетия свои обители из руин, но мы на этот путь только ступили. Петропавловское подворье при Свято-Никольской женской обители в селе Новое получило статус монастыря в октябре 2015 года. Само же начало его возрождения было положено в мае 2010 года. 19 мая митрополит Евлогий (на то время архиепископ Владимирский и Суздальский) подписал указ о назначении меня, подвизавшейся в Свято-Никольском монастыре, на подворье в городе Юрьев-Польский. Помню, стою я возле него в епархиальном управлении, и он, глядя так из-под очков, говорит: «Матушка, а знаете, какое сегодня число?» – «Да, Владыко!», – отвечаю ему, потому что две особенные даты для верующего человека, россиянина – день памяти библейского праведного Иова многострадального и день рождения Царя-страстотерпца Николая II – соединились воедино. Забыть про них я никак не могла. Владыка Евлогий понял мою мысль и сказал: «Матушка, а венцы-то за это Вы знаете какие? Знаете, какие венцы?». Улыбаясь, он подписал указ…

Конечно, тяжело нам было, что говорить. Прибыли мы вдвоем с молодой инокиней Афанасией (Козловой) – жить негде, средств нет, благодетелей нет. Первые два года жили на квартире, пока не был возведен небольшой деревянный дом для сестер. Владыка благословил начать восстановление монастыря с кладбищенской церкви Вознесения Господня, потому что в сравнении с монастырскими храмами она сохранилась лучше. К тому же земля вокруг нее оказалась свободной от городских построек типа ПТУ, общежития, гаражей, какие в нарушение всех норм строительства (ведь это была охранная зона с памятниками архитектуры!) появились на монастырской территории. Должна заметить, что мы все время служили. Всегда в воскресные дни совершали акафист апостолам Петру и Павлу. Даже в 32-градусный мороз, когда обогреватель не помогал, поскольку в храме было много дыр и вода, стоявшая выше чем по щиколотки, превращалась в лед. Просто такого священника Господь послал – ревностного. Он приходил, я у него спрашивала: «Батюшка, как быть? Холод-то какой!», но он решительно отвечал, что надо служить. И служил. Причем поверх епитрахили не надевал теплую одежду. А лед мы с матерью Афанасией – сколько хватало сил – разбивали ломом, вытаскивали его из храма. Позже вычинку кирпичной кладки сделали, все нормализовалось. Еще одна напасть нас мучила на первых порах: ночной клуб под боком, заложниками которого мы были до тех пор, пока его не закрыли. Видимо, в увеселительном учреждении спиртные напитки стоили дорого, и его завсегдатаи приходили на выделенную монастырю территорию со своим вином или водкой и здесь распивали. Среди них находилось немало любителей разбивать пустую стеклянную тару вдребезги. Мы ходили и мешками собирали пластмассовые бутылки, осколки. Сколько мешков отсюда выгребли!

Интересно, владыка Евлогий не забывал вас?

Владыка Евлогий – удивительный архипастырь, монахолюбивый. С самого начала и до образования Александровской епархии в составе Владимирской митрополии он очень часто к нам приезжал. И архиерейские службы совершал. И, понимая всю тяжесть нашего положения, приезжал послужить акафист святым апостолам Петру и Павлу. Люди на эти службы шли, некоторые к нам прилеплялись. Это в первую очередь его заслуга, что у нас появился приход, с которым мы теперь живем единой семьей: кто-то нам помогает, кому-то мы помогаем. Мы прекрасно знаем, на кого можно опереться. Так что сегодня нам чуточку легче, чем на начальном этапе.

А статус монастыря хоть как-то помог продвинуться вперед?

Статус монастыря дал нам большие полномочия. Без него мы бы вообще ничего не могли сделать из того, что сделано. Прежде чем рассказать об этом, назову еще одного архипастыря, благодаря которому подворье стало монастырем. Сейчас он на покое, архиепископ Евстафий, а тогда был главой новообразованной Александровской и Юрьев-Польской епархии. Я попросила его ускорить процесс оформления нашего Петропавловского подворья при Свято-Никольском монастыре в Архиерейское подворье. А он сказал: «Какое Архиерейское подворье?! У вас монастырь. Не монастырь, а монастырище!». Я даже вздрогнула: ответственность-то какая! Но теперь понимаю, что в этом был Промысл Божий. За три с небольшим года просто чудом нам удалось добиться, чтобы монастырская земля стала охранной территорией. На сегодняшний день она территориально разделена: есть участок, который нам дали под строительство келий – с бывшей кладбищенской церковью рядом; есть – в стороне – Петропавловский собор, Успенская церковь и колокольня, проходящие по документам как Петропавловский ансамбль. Пока что нашу землю единой оградой не обнести, и все же большая победа, что мы ее взяли «в замок». Теперь на ней запрещена любая хозяйственная деятельность, кроме деятельности, направленной на восстановление памятников архитектуры. Мы собрали пакет документов, необходимых для включения в программу, подобную Федеральной целевой программе «Культура России (2012-2018 годы)». Как она будет называться – новая программа, когда ее примут, пока неизвестно, но если на реставрацию наших святынь все-таки станут выделять средства из федерального бюджета, возрождение обители пойдет быстрее.

Монастырь как хранитель исторической памяти

Матушка, а какие традиции монастыря – некогда богатого в духовном и материальном плане – Вам бы хотелось возродить?

Хочется, чтобы власти города и его жители поняли, что современная обитель в нашем лице просит вернуть ей монастырские здания не просто так, а с целью возобновить хоть в какой-то степени те виды социального служения, какие в ней существовали в дореволюционное время. Например, здесь была богадельня для призрения немощных и престарелых сестер. Мы же собираемся, если Бог даст нам такую возможность, сделать небольшой хоспис. Как ни прискорбно говорить, но число раковых больных катастрофически растет, умирают они тяжело, иногда видя полное равнодушие со стороны родственников. Так пусть хоть последние дни своей земной жизни некоторые из этих страдальцев будут окружены нашей заботой и любовью… Далее: в конце XIX века при энергичной настоятельнице Клавдии (Стахиевой), устроительнице монастыря, здесь была открыта двухгодичная церковно-приходская школа с пансионом для девочек. Многодетные семьи, не имевшие возможности содержать детей, отдавали девочек в монастырь. Те учились и получали не только образование, но еще и какую-то специальность. Известная мастерица, послушница монастыря давала им уроки рукоделия. К слову, в Юрьев-Польском считалось престижным заказывать приданное для невесты в Петропавловской обители: сестры стегали одеяла, белошвейки вышивали наволочки, пододеяльники. Некоторые из этих изделий можно увидеть в историко-архитектурном и художественном музее города. Черпая сведения из архивных документов, скажу: кто-то из девочек оставался в монастыре, неся послушания, кто-то после учебы возвращался домой – но с каким багажом! Вот и мы хотим возродить монастырскую традицию просвещения – открыть православную гимназию, где бы светское образование совмещалось с духовным.

Возвращаясь к дням нынешним, хочу обратить внимание на один примечательный факт: в настоящее время в древнем городе Юрьев-Польский, основанном Юрием Долгоруким на пять лет позже, чем Москва, проживает около 19 тысяч человек. Население, как видите, немногочисленное. При этом в городе три действующих монастыря и два приходских храма, когда-то возводившиеся нашими предками основательно – с верой, что эти церкви пребудут на родной земле до скончания века. Значит, у людей была потребность в слове Божием, в воспитании детей в здоровом христианском духе? А у нас есть потребность не только сохранить историческую память, но и обратить к ней души многих наших современников.

Вероятно, еще одним поводом углубить историческую память жителей Юрьев-Польского, особенно верующих, может стать то обстоятельство, что в нем родился преподобный Никон, которого преподобный Сергий Радонежский за шесть месяцев до своего преставления назначил своим преемником – игуменом Троицкого монастыря, впоследствии ставшего духовным сердцем православной России?

Действительно, живя здесь, невозможно не проникнуться мыслью, какой это был благодатный край, даровавший Русской земле великого угодника Божия. Согласно преданию, дом родителей будущего преподобного Никона стоял на том месте, где сейчас находится Свято-Введенский Никоновский мужской монастырь. Из века в век благочестивые и христолюбивые представители разных сословий творили в Юрьев-Польском дела милосердия, становились благодетелями, внося свой вклад в созидание храмов и монастырей. Монастыри были и продолжают оставаться хранителями исторической памяти. И просветителями, и созидателями. Монашествующие не стоят в стороне от процесса возрождения Отечества – во многих местах на просторах нашей земли возрождают они сегодня порушенные стены святынь и самое дорогое на земле для Бога – людские души. История должна ожить в сердце каждого, кто любит свой край, свою страну. Поэтому после избрания губернатора Владимирской области я собираюсь пойти к нему на прием, поскольку в душе живет надежда: ознакомившись с ситуацией, глава администрации области, от которого во многом зависит процветание региона, заинтересуется судьбой Петропавловского монастыря и примет решение помочь нам. Хочется донести до губернатора и такую важную мысль: первоверховные апостолы Петр и Павел – домостроители Церкви Божией, их молитвами держится вся Вселенная. В соответствии с древними стихами Псалтири, «во всю землю изыде вещание» святых Петра и Павла «и в концы вселенныя глаголы их» (Пс. 18: 5). Так что не может Петропавловская обитель в древнем русском городе оставаться в разрухе!

Господь не оставляет тех, кто Ему беззаветно предан

Матушка, хорошо, конечно, если на реставрационные работы монастырских памятников истории и архитектуры начнут выделять средства из программы федерального уровня. Будет замечательно, если возрождение Петропавловского монастыря у вновь избранного губернатора войдет в число приоритетных задач по развитию Владимирской области. Но чтобы восстановить то, что еще возможно восстановить, и затем содержать, потребуются немалые средства. Где их взять?

Надеюсь, что Господь пошлет нам Своего человека – с добрым сердцем, сильного, деятельного. Такого, как почетный гражданин города Мурома Сергей Вадимович Степашин, во многом поспособствовавший возрождению Спасо-Преображенского мужского монастыря в этом древнем городе. Бывший тогда Председателем Счетной Палаты РФ, Степашин организовал Попечительский Совет по восстановлению обители, и буквально за пять лет она преобразилась. Это пример из недавнего прошлого. Можно сказать, факт новейшей церковной истории. Особо меня вдохновляет и пример из дореволюционного прошлого Петропавловского монастыря, связанный с именем его настоятельницы матушки Клавдии (Стахиевой). В сан игумении она была возведена в 76 лет. Возраст, скажете, преклонные года… А Спаситель дал подвижнице такую силу, такую ревность в делах, что с помощью благодетелей она успела многое сделать. В том числе – возвести 60-метровую колокольню, на которую был поднят отлитый из чистой демидовской меди большой колокол (весом более 8500 килограммов) и 9 средних и малых колоколов.

Велико милосердие Божие, и Господь посылает нам Свою помощь тогда, когда мы в ней особенно остро нуждаемся. Вспоминается простой пример-подтверждение из нашей жизни. Думается, многие игумены и игумении, настоятели храмов могут поведать о чем-то подобном, привести свои примеры, но расскажу, что было с нами. Когда рабочие взялись за переданную нам Вознесенскую церковь, в ней прежде всего надо было сделать вычинку кирпичной кладки, чтобы предотвратить дальнейшее ее разрушение и восстановить ее крепость. Бригадир сказал: «Цемент не годится, нужна известь». А у нас денег нет. Что делать? Пошли мы с матерью Афанасией в Торговые ряды и увидели там знакомого священника. Он так обрадовался: «Ой, матушка Серафима, как хорошо, что я вас встретил!» Достал деньги, протянул их со словами, что это его жертва на восстановление монастыря. Дал ровно столько, сколько требовалось на покупку извести.

Известно, что владыка Евлогий особенно тщательно подбирал кандидатов на должность настоятелей или настоятельниц возрождавшихся обителей – в основном из людей, прошедших серьезную школу монашеской жизни в каком-то монастыре.

Для меня такой школой стал Свято-Никольский женский монастырь в селе Новое, расположенном в 12 километрах от Юрьева-Польского. Там я прошла послушания от хозяйственных (на скотном дворе, на пасеке и так далее) до уставщика, церковницы. И что чрезвычайно важно: в этом монастыре, ставшим для меня родным домом, я увидела трех стариц – мать Моисею, мать Гавриилу, мать Олимпиаду. Я имела счастье общаться с ними, плакалась им в каких-то скорбных ситуациях и спрашивала совета, когда было тяжело. Удивительного старца архимандрита Гедеона (Адамова), к сожалению, я уже не застала. Он почил незадолго до того, как образованная им женская община получила статус монастыря. Но старицы вспоминали о нем постоянно. Рассказывали о его высокой духовной жизни,любви к богослужению, храму, иконам. И сама я однажды стала свидетелем исцеления на могилке батюшки, похороненного в ограде храма за алтарем.

Матушка, тема старчества очень интересна и важна для людей верующих. Вы не против, если она станет центральной в следующей нашей беседе? Тема старчества и тема преемственности.

Да, я согласна.

И все же вообразив себе тот объем работ, который предстоит сделать по возрождению монастыря, задаешься вопросом: не страшно Вам было ступать на этот путь? Не страшно идти по нему сегодня, когда вокруг множество проблем разного плана и столько духовных и физических сил требуется для их решения?

Я часто вспоминаю письма преподобномученицы Елисаветы Федоровны своим родственникам и людям, близким ей по духу. В одном из них она после основания Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве писала (процитирую): «Многим кажется, что я взяла на себя неподъемный крест, о чем и пожалею однажды и – или сброшу его, или рухну под ним. Я же приняла это не как крест, а как путь, изобилующий светом, который указал мне Господь после смерти Сергея, но который за долгие годы до этого начал брезжить в моей душе». Как это близко монашествующим, опытным путем познавшим: если ты с Богом, то каким бы тяжелым не был твой путь, он озарен светом. Он изобилует светом, в чем ты находишь радость и утешение.